[indent] Монотонная вибрация телефона, плотно спрятанного под подушкой вынуждает Оливию слабо дернуться, вырываясь из объятий Морфея: тонкие пальцы невольно касаются трясущегося пластика, когда девушка пытается выбрать более комфортное положение для сна, однако не прекращающаяся вибрация вынуждает все же придти в себя, со стоном подтягивая телефон к своим глазам. Тихо шипит, когда яркий свет экрана режет глаза и сощурившись различает время - седьмой час утра - а затем и номер телефона. Приемный покой требовал дежурного анестезиолога, что в отсутствие плановых и экстренных операций мирно спал в ординаторской, плотно зарывшись в одеяльный кокон на верхней койке.

[indent] Оливия соскальзывает с кровати будучи в полудрёме: сдавленно зевает, неловко пытаясь пригладить растрепанные волосы и связать их в аккуратный хвост, дабы те не мешались во время осмотра пациента. Хватает сумку с небольшим количеством расходников и инструментов, стетоскоп и телефон, да спешно выходит из ординаторской, невольно радуясь тому, что они не совпали сменой с Оливером: тот бы определенно не упустил возможности язвительно подколоть свою бывшую невесту за заспанный, потрепанный вид.

[indent] Будто сам в ночную смену выглядит в разы лучше и симпатичнее.

[indent] Признаться честно, Хилл был тем еще храбрецом. Узнав о способности Лив, осмелится пускать ее в стены больницы, да еще и в ночную смену, когда психика и нервы были наиболее гибкими и острее реагировали на раздражители... скажем так, причин для опасения было предостаточно. Но то ли дело в доверии - здесь впору рассмеяться громким, безумным смехом - либо в том, что главный врач окончательно и бесповоротно свихнулся, но адекватного объяснения его веры в силы Оливии у анестезиолога не было. Бёрд же вовсе считала, что исчерпала всю благосклонность Оливера еще десять лет назад, когда осмелилась сбежать из-под венца, оставив того у алтаря в гордом одиночестве.

[indent] Телефон коротко вибрирует в очередной раз - сообщение из приемного покоя, переданное от парамедиков заставляет нахмурится: судя по описанию, одна из пострадавших напоминала едва живой труп, вторая же скорее всего была пациенткой психиатра, но никак не анестезиолога или хирурга. Впрочем, с ней разберется врач экстренного приема: планово осмотрит, оценит состояние и перенаправит в нужное отделение. Оливия пусть и нужна была первой пострадавшей, но скорее как добавочное звено, лишние руки, способные заглушить боль и сопроводить на операцию, взяв на себя ответственность за ее жизнь на протяжении всего времени, что девушка пробудет на столе.

[indent] - Что у нас тут? - бодрым голосом интересуется Оливия у дежурной медсестры, что уже споро подпихивает Бёрд карточку пострадавшей, суетливой тенью провожая анестезиолога до койки, где располагалась перепуганная девушка, измазанная кровью. Карие глаза бегло оценивают силуэт, останавливаются на лице - буквально на секунду и вновь опускаются к записям, оставленным парамедиками. Что ж, изначально описанная картина была куда более нелицеприятной, чем оказалось на деле. Раны безусловно придется шить, врач экстренного приема уже споро их обрабатывал и тихо, невозмутимо вел светскую беседу с пострадавшей, интересуясь ее именем.

[indent] - Кажется, раны неглубокие, но шить придется. Корнелия, где вас так угораздило? Не похоже, что вы напоролись на вилы или что-то вроде того... - парирует Лив, перелистывая записи, впрочем вновь возвращаясь к оценке триажа пациента, осуществленного коллегой. Ежится, ощущая холод в пальцах и замирает, чувствуя дискомфорт - совсем как в те редкие моменты, когда она использовала свою силу и мнется, инстинктивно отшатываясь. Берет себя в руки - вероятно, в глазах присутствующих ее поведение выглядит странно и, признаться честно, Лив с радостью сбежала бы из приемного покоя как можно дальше и скорее, да Хиллу бы позвонила, озвучивая своё беспокойство, но... семь утра, Оливер ее проклянет, а помогать поступившим пациентам надо, даже несмотря на странности в собственных ощущениях.

[indent] - Дайан, вы в порядке? - она пытается переключить свое внимание на другое лицо, присутствующее поблизости. - Разговаривать можете? Что произошло с вашей подругой?

[indent] В спальне было темно настолько, что лежащий с открытыми глазами Брайн был уверен в том только потому, что коснулся век пальцами, когда вытирал холодный пот со лба. Ему давно не снились кошмары, это было одной - а порой и самой важной - его способностью, о которой многие могли только мечтать, по сравнению с которой даже метаморфизм терял кажущуюся привлекательность. Может, он был не столь впечатлительным, а может психика изначально была настроена на другие методы сигнализации о проблемах, разбираться почему работает то, что работает даже в голову не приходило. Чинить стоило сломанные вещи, а таким вот подаркам радоваться и не задавать глупых вопросов. Может, Фобитор просто не знал дороги к его снам ровно так же как и рядовой обыватель не знал о существовании младшего брата Морфея.
[indent] Но и на старуху бывает проруха.
[indent] Заснуть снова не получалось. Брай уже даже вспомнить не мог что за сон так сыграл с ним, дав почувствовать беспомощность и неизбежность, что именно в нем было такого, тяжестью невидимой призрачной кошки, размером с некислого каракала, сдавившее грудь до невозможности сделать вдох. Лежать так, просто пялясь в черноту да пустоту, было совсем глупо и, все-таки преодолев мнимую невозможность двигаться, Тернер подкатился под бок своему парню, обнял, утыкаясь носом под ребра. На миг возникло подозрение, а не был ли кошмар как-то связан с Хантером, но мысль сбежала, испуганная невнятным звуком в подушку от Сета, средним между вопросительным мычанием и стоном недовольства. Если тот и проснулся, то не подал виду, а мерный ритм его дыхания и сердцебиения уже год были лучшей колыбельной. Самым беспроигрышным вариантом.
[indent] Единственное блюдо в исполнении Брая, готовка которого не приводила к пожарам, наводнениям, падающим с неба кровавым дождям, нашествию саранчи и прочим казням египетским, был кофе макиато. Впрочем, в том не малую роль играла и кофемашина, исправно делающая свою - большую - часть работы. Ели они уже по дороге на работу, благо на то, чтоб закинуть в себя пару сендвичей и залить все это дело сладкой ароматной жижей много времени не требовалось. И еще меньше времени потребовалось начальству, чтоб отправить их обратно за пределы базы с поручением, от которого Тернер явственно чувствовал аромат неприятностей. Ну не верил он в легкость заданий, что выглядят как "зайдем и выйдем, приключений на 20 минут".
[indent] Да и не посылают разведчикам в напарники "егерей", если нет риска нарваться по-крупному.
[indent] Две девушки в "Кэпитал Медикал" после того, что было тактично названо "инцидент", произошедшего в Лейквуде. Никто ничего не знает, не видел, не слышал и прочая классика  следствия. Тут сколько документами агента ФБР не тряси, едва ли кто что вразумительного выдавит. Оставалось надеяться, что еще одну группу таких же везунчиков отправят на место произошедшего. Да еще на то, что среди персонала, находящегося на смене, есть хоть кто-нибудь из старой гвардии, знакомый со старшим Тернером и готовый поделиться информацией с его сыном. Может, именно поэтому его отправили без маски?
[indent] Порой понимать, что ты видишь только часть картины, подбешивало.
[indent] Сверив время и дату на часах, они покинули сначала салон автомобиля, а потом и парковку, не столь обильно заставленную машинами, как это бывает в разгар рабочего дня. Видимо, утренняя смена еще не пришла, чтоб сменить ночных горемык. А значит действовать стоило быстро, пока честно отпахавшие свои часы люди на разъехались по домам. И начать стоило с администратора. Брай даже сделал шаг к стойке, но пробежавшие по коже мурашки заставили его остановиться, резко оглянувшись на одно из больших зеркал в холле. Он знал это чувство. Знал его очень и очень хорошо. Именно такие ощущения возникали перед трансформацией. Они и подкатывающая в горлу тошнота. Тернер даже пожалел, что давным давно уже избавился от браслетов. Они бы неплохо помогли с поддержанием иллюзии обычного человека. Не хватало еще потом Авангарду подчищать еще и за ним.
[indent] -Сет, говори ты. Мне... не хорошо. Такос, кажется, бы не очень,  - он ловит своего парня за рукав и тихо выдыхает, недовольно морща нос. Для "этого,  того самого", связанного со способностями у них были свои кодовые фразочки, как и на многие другие случаи. Ожидаемо, наверное, если живешь с разведчиком, - Тошнота накатывает. Я не зеленый?
[indent] В том, что Хантер поймет что же собственно не так, Брайн не сомневался. А вот в собственных ощущниях уже да. Потому что спустя мгновения ни тошноты, ни мурашек уже не было. Отпустило? Но почему началось и почему закончилось? Неужели где-то поблизости резонатор? Вот уж кого видеть не хотелось на своем жизненном пути да в окружении гражданских.
[indent] -Вроде полегче. Магнитные буди, поди. Или аура у кого дурная, - это звучит как шутка, это почти ей и является, только глаза у Брая совсем не смеются. Терять контроль над собой он ненавидел и до обретения способности.

Отредактировано Bryne Turner (2024-08-29 01:37:12)

Подпись автора

[indent] Следует помнить, что нет никаких реальных оснований ожидать чего угодно, в частности, от человечества. «Добро» и «зло» – это сугубо локальные понятия или их отсутствие, но никак не космические истины или законы. Мы называем нечто «добром», потому что оно несёт в себе какие-либо мелкие сугубо человеческие условия, которые нам чем-то приятны. В то же время разумно и просто предположить, что всё человечество – это вредный паразит и должно быть уничтожено на благо планеты или Вселенной. Во всей этой трагедии слепой механистической природы нет никаких абсолютных истин – ничто не может быть признано заведомо «хорошим» или «плохим», кроме как с абсурдной ограниченной точки зрения. Единственной космической реальностью является бессмысленная, неуклонная, роковая, безнравственная и неисчислимая неизбежность. Для нас же, как для человеческих существ, единственная ощутимая шкала ценностей основывается на уменьшении страданий своего существования.
[indent] Максимилиана уверенно шагнула вперёд, стараясь придать себе настолько уверенный вид, насколько это было возможно. За годы жизни охотницей за сверхъестественным, она крепко усвоила, что лучший способ попасть туда, где тебе находиться не положено, – зайти с таким выражением лица, словно ты здесь не просто бываешь каждый день, а ещё и занимаешь какой-нибудь важный пост. Конечно, обдумай она свой поход в больницу получше, – стянула бы где-нибудь белый халат, чтобы меньше бросаться в глаза. Конечно, такая маскировка продержалась бы ровно до того момента, когда на неё обратил бы внимание кто-нибудь из настоящих врачей или медсестёр, и вряд ли разоблачение для неё закончилось бы хорошо. Но сейчас рассуждать о том, как стоило действовать, было уже поздно. Тем более, что ей и так удалось найти Дайану. Вот только она понятия не имела, что делать дальше. Ни таинственный звонивший, ни автор загадочного сообщения не потрудились хоть что-нибудь объяснить. Оставалось только надеяться, что Дайана прояснит хоть что-нибудь. Взгляд фон Цвишен упал на закреплённый на кушетке девушки планшет. «Дайана Уэст». «Умри.Уэст». «Дай точка Уэст». Одной загадкой стало меньше. Вот только сильно от этого ситуация не прояснилась. Разве что теперь можно было не сомневаться – пролить хоть немного света на всё может только мисс Дайана Уэст.
[indent] Когда в голове одни вопросы, приходится полагаться на интуицию.
[indent] Максимилиана открыла было рот, но в этот момент голос подала врач, которой, как и следовало ожидать, присутствие в смотровой посторонних пришлось отнюдь не по душе. Оставалось лишь гадать, как бы она среагировала, зайти фон Цвишен в белом халате. Немка обернулась, окидывая женщину в медицинской униформе быстрым, оценивающим взглядом зелёных глаз.
[indent]  – Дайана – моя сестра, – уверенно произнесла она. – Сводная, – немка подмигнула девушке, которую видела впервые в жизни. – Я имею право рядом с нею находиться. Это ведь не реанимационное отделение, – добавила она, переводя взгляд обратно на врача. Она знала, что это плохая мысль, но так как хороших по-прежнему не было, она решила следовать этой. Тем более, что в смотровой всё и так грозило пойти вразнос. Вторая пациентка внезапно заголосила. Фон Цвишен перевела взгляд на неё, теперь обратив внимание, что её жуткие раны, которые она успела подметить, когда только вошла в смотровую, теперь выглядели подозрительно зажившими, хотя прошло от силы несколько минут. Но куда важнее было, кого она имела в виду. Максимилиана перевела взгляд с раненой девушки на Дайану и обратно, пытаясь понять, кто из них так напугал ту – она сама или именно Дайана? Но сосредоточиться на этой мысли немка не успела – внезапно она почувствовала, как по её спине бегут мурашки. Обрамлённые нетронутыми тушью густыми ресницами зелёные глаза беспомощно скользнули по сторонам и широко распахнулись. Что-то определённо было не так. Если собственную нервозность она ещё сумела бы объяснить, то от вида искажённых внезапно навалившимся на них страхом лиц окружающих становилось и в самом деле не по себе.
[indent] Страх – самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх – страх неведомого. Рука фон Цвишен дёрнулась было к пуговицам джинсовой куртки, под которой скрывался обрез дробовика, но замерла, едва пальцы коснулись грубоватой ткани. Осознание того, что сейчас оружие не только не поможет прогнать страх, но только усугубит ситуацию, пришло в последний момент. За годы, прожитые вдали от Таллахасси Максимилиана привыкла осознанно или бессознательно вставлять страх в простенькое уравнение: страх равно неизвестное. А потом сводить проблему к простым алгебраическим величинам, например: неизвестное равно скрип, допустим, равно скрипнувшая доска равно нечего бояться. Это легко объясняло все страхи известного ей мира. Были, конечно, знакомые страхи – не заплывай далеко, не протягивай руку злой собаке, не иди гулять с незнакомыми парнями, – но до своего возвращения в Таллахасси она успела почти забыть, что существует такой страх. Все уравнения исчезли. Каждое движение казалось почти геройством. Максимилиана нежно, но крепко сжала руку Дайаны и заставила себя ободряюще улыбнуться медсестре.
[indent]  – Линда? Меня зовут Макс. Я помогу вам, – произнесла она, из последних сил придавая голосу уверенное звучание, и посмотрела в широко распахнутые глаза Дайаны. – Диди, – страх заставил немку машинально перевести имя девушки на родной язык, и она сократила его по знакомым правилам. – Всё хорошо. Это я – Макс. Я здесь. Я – с тобой. Я не брошу тебя, – заговорила она, пытаясь успокоить не то Дайану, не то себя, не то их обеих сразу. Она даже подалась вперёд, обнимая «сестру» за плечи. – Всё хорошо. Я не дам никому тебя обидеть, – немка поймала взгляд медсестры. – Я помогу вам, – произнесла она с лёгким нажимом.
[indent] Страх – усилитель, – промелькнула в голове девушки фраза из ночного звонка. Вот он – страх. Но что он усиливает? Что? – фон Цвишен украдкой облизнула пересохшие губы. Давно известно, чем люди оказываются во время испуга, тем они в действительности и являются. Я не боюсь, я не должна бояться. Ибо страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего. Останусь лишь я, я сама. Максимилиана ухватилась за эту мантру, чувствуя, как бешено мечутся её мысли.
[indent] Если хочешь ничего не бояться, помни, что бояться можно всего.

Подпись автора

Впечатлительность — удел ничтожеств.

Сет крайне не любил задания с людьми. Да, у него было хорошо прокачено очарование, но максимально комфортно ему было в заданиях «Вот цель. Убей.». А тут приходилось притворяться, плести правдоподобную ложь и пытаться без применения силы как-то добираться желаемого. А тут ещё кадры, которые были более чем уверенны, что их святая обязанность – мешать органам правопорядка.
- Девушка, - уже куда более строгим и острым тоном начал Сет, - Сейчас вы мешаете следствию, что наказуемо по закону. Нам нужно зайти, взять показания и уйти. За то время, что вы с нами препираетесь, мы могли бы уже сто раз...
Но крик всех заставил обратить взор в сторону нужного коридора.
- Всего хорошего, - непривычно холодно и резко бросил Хантер. Ему было не до разговоров, когда внутри всё трубило об опасности. Он обошёл стол приёмной и направился с Браем в ту сторону, из которой доносился крик. Жаль, что не «Йо-хо-хо, и бутылка рому!»... Это бы разрядило обстановку, однако имеем что имеем. А имеем мы нетипичное для Сета ощущение тревоги, которое больше напоминало ему не так давно пережитый кошмар. Быстрый взгляд на Брая - кажется, тому снова становилось плохо.
- Ты как?
Затем он понизил голос и спросил уже так, чтобы только Тёрнер мог его слышать:
- Может, ну его? Вернёшься в машину, а дальше я сам?
Хотя велико было желание просто сказать "ну нафиг" и свалить домой. Увы, существовало начальство, а ещё слово "надо".
Но тут уже была сфера, в которой Брай явно шарил куда больше. Так что Сет был только рад занять позицию прикрывания тыла избранника. Он кивнул и мягко погладил Тёрнера по спине, пока они ещё не были на виду у всех.
- Я с тобой. Если станет хуже, я заберу тебя отсюда по первой же просьбе.
Тако всё ещё было рабочей версией.

В палате происходило нечто непонятное и нелицеприятное. Ещё и между девушек, которые, по мнению Сета, могли быть сами по себе некоторых хтоней похуже. Без шовинизма, Хантер просто не любил эмоциональные качели и терпел их только от Брайна.
На немой приказ Сет коротко кивнул и встал за спиной Тёрнера так, чтобы видеть и вторую девушку. Резонатор и страх значит? Такое себе сочетание. Как минимум поджилки явно сжались, и хотелось взять ноги в руки и бежать. Однако Тёрнер уже слишком часто смотрел страху в глаза, чтобы поддаваться столь банальным позывам своего мозга.
- Я его помощник. Можете называть меня Хантер, - что могло быть как именем так и фамилией. Удобно.
Сет предоставил разговоры Браю, сам пока оценивая обстановку, входы и выходы и присматривался ко всем присутствующим. Одно из лиц ему казалось знакомым. Хантер украдкой заглянул в свой телефон и пролистал фотографии, которые так занимали его. И правда – похожа.
"И что же ты пытался сказать этим, Дженкинс? Что ты знаешь, чего не знаем мы?"
Сет чуть нахмурился и убрал телефон. То, что её фото мелькало у Дженкинса, явно не было просто совпадением, и что-то да значило. Не стоило спускать с неё глаз. Равно как и с того, что заявленные тяжёлые ранения не наблюдались не у одной из девушек, хотя кровь явно была. Регенерация? Вполне может быть, но кто тогда «нагнетает атмосферу»? Пожалуй, Брай прав, надо развести девушек, а затем проверить, последует ли чувство тревоги за ними или нет. К тому же у одной из них явно истерика. Тут даже медик согласится, что нужно переводить её в тихое, спокойное место. А в идеале увести отсюда всех лишних. Вдох-выдох. Хантер наполнил пустой стакан водой, украдкой посматривая на вторую девушку, а потом вернулся к Корнелии. Он опустился с ней рядом на корточки, посмотрел ей в глаза и вложил в её руку стакан, заодно дружески касаясь. Говорят, это помогает.
- Вот, я принёс тебе воды.
Лучше было не давить на девушку, и не отдавать прямые приказы.
Сет посмотрел Корнелии в глаза, и мягко улыбнулся.
- Громковато тут, людно, не находишь? Я слышал, тут есть внутренний садик.
Хантер мельком глянул на медсестру, рассчитывая на то, что она подтвердит его слова и укажет куда идти. Нечто подобное было почти при каждой больнице, как раз для пациентов.
- Давай прогуляемся? Если захочешь поговорить, мы с моим коллегой будем рядом.
Второй взгляд был предназначен Брайну. В порядке ли он? Сможет ли уйти с ним на прогулку? Оставлять любимого тут не хотелось, но если резонирует именно Корнелия, то лучше было наоборот оставить Брайна в кабинете. Как же с людьми бывает сложно...
Не настаивая, больше предлагая, Сет мягко потянул свою руку, всё ещё касаясь руки Корнелии, предлагая ей встать и пойти за ним. Если откажется, придётся импровизировать. Чёрт, как же тут некомфортно!
- Как только гашуляемся, вернёмся снова в тепло.
Вроде как, прохлада тоже помогала успокоить нервы. Ох, жаль, у него не было с собой массажного мячика с резиновыми шипами. Такие помогали «заземлиться», что порой нужно было самому Хантеру. Он же, якобы, помогал при истериках и диссоциативных расстройствах. В какой-то момент ему стало скучно только тренироваться и обращаться с оружием во время вынужденного локдауна в Авангарде, тогда он и начитался всякого полезного в библиотеке. Кто ж знал, что теперь ему эти знания пригодятся?!

Подпись автора

[indent] Ещё один признак соскальзывания состоит вот в чём: это ощущение, что общая ситуация или стала, или в самом ближайшем времени станет хуже.
[indent] С каждой секундой в Максимилиане крепло чувство, что так внезапно нахлынувший на неё страх имеет иррациональную, а точнее – паранормальную природу. Её интуиция буквально вопила об этом. Фон Цвишен вцепилась в эту мысль едва ли не сильнее, чем в свою мантру, пытаясь сохранить хотя бы остатки здравомыслия. В том, что в Таллахасси отнюдь не стоит удивляться наведённым извне перепадам настроения, она убедилась уже очень давно. Ведь в том числе и именно этой сверхъестественной активности с каждым годом захлёстывавшей злосчастный город таинственной силы она была обязана своим тяжёлым детством. Вот только мало было убедить себя в том, что страх, от которого по твоей спине бегают мурашки, а по вискам струится ледяной пот, внушают тебе извне. Само по себе понимание его чужеродного во всех смыслах происхождения ещё не позволяло просто отмахнуться от него. Возможно, если бы не Дайана, вцепившаяся в неё, словно они и в самом деле были любящими друг друга сёстрами, фон Цвишен бы уже удирала из больницы, сверкая пятками, позабыв обо всём на свете, но внезапное доверие со стороны совершенно незнакомой девушки заставляло её держаться из последних сил, чтобы не разочаровать ту. Вбитый ремнём и кулаками отчима отчаянный страх разочаровать того, кто рассчитывает на неё, вступил в конфликт с иррациональным ужасом перед неизвестным и внезапно вышел победителем. Максимилиана нежно обнимала Дайану, осторожно поглаживая её по волосам.
[indent]  – Я верю, – прошептала она девушке на ухо. – Я верю тебе. Что охотится на ту девушку? – немка почти не сомневалась, что внятного ответа на этот вопрос не получит, и всё же решила испытать удачу, но Дайана только крепче прижалась к ней и затряслась в рыданиях. Фон Цвишен крепче обняла её в ответ, продолжая поглаживать по волосам. Вслед за воспоминаниями о главных материальных страхах детства в её душе внезапно зашевелилась своеобразная пародия на зависть. В детстве и отрочестве у неё хватало поводов для слёз, но она старалась не плакать просто потому, что её некому было обнять и утешить. И это стало ещё одной причиной наступить на горло пытавшемуся захлестнуть её страху. Да, на неё всем и всегда или, по крайней мере, с момента смерти её матери, было наплевать. Даже сейчас, умри она, всплакнул бы, наверное, только Айден, да и то вряд ли его траур стал бы особенно долгим. Но погрузиться в растревоженную ужасом бездну жалости к себе фон Цвишен не дала Дайана, явно ощущавшая присутствие чего-то или кого-то ещё. Максимилиана переглянулась с перепуганной девушкой, по щекам которой ручьями текли слёзы, а потом покосилась по сторонам. Оставаться в палате определённо не стоило. Интуиция подсказывала, что лучшим решением станет бегство из больницы. Фон Цвишен облизнула нетронутые помадой пересохшие губы. – Держись ко мне поближе. Я не позволю никому тебе навредить! – она затравленно посмотрела по сторонам. Единственным выходом из смотровой была дверь. Будь в палате хоть одно окно, немка предпочла бы выбраться через него. Интуиция подсказывала ей, что зловещее «оно», о котором предупреждала Дайана надвигалось именно откуда-то изнутри больницы. Вот только возможности взять и проломить стену у фон Цвишен не было, а потому оставалось только выглянуть за дверь.
[indent] То, чему мы стремимся оказать сопротивление, есть зло, и, если мы находим наши силы недостаточными для этого, оно предмет страха.
[indent] Фон Цвишен осторожно выглянула в коридор, расстёгивая куртку. Она по-прежнему не знала, чего ожидать, но уже почти не сомневалась, что за дверью её будет ждать нечто совершенно нечеловеческое. Одна из тех неописуемых тварей, что бродили в мраке ночи и при свете дня по Таллахасси, повинуясь лишь примитивным инстинктам. Нечто неименуемое. Откуда-то со стороны вестибюля донёсся отчаянный женский вопль. Рука фон Цвишен легла на рукоять обреза.
[indent]  – Текели-ли! Текели-ли! – послышался странный звук, больше всего напоминавший свист ветра в просторных горных пещерах. Не предвещавший ничего хорошего широкодиапазонный музыкальный свист. А потом немка увидела и издававшее его существо. Это было полное, живое воплощение «того, чего быть не должно» из фантастических романов. Ближайшая аналогия, которая пришла фон Цвишен на ум, это громадный, несущийся на всех парах поезд метро, каким его видишь с платформы: тёмная масса маячит в неведомой подземной дали, надвигается, растёт, мигает причудливыми цветными огнями и, как поршень в цилиндре, заполняет собой всё пространство туннеля. Вот только это существо, наоборот, как гной из свища, выдавливалось из самих стен и потолка, собираясь в нечто оформленное. Как и все подобные ему порождения зловещей изнанки Таллахасси, это существо было мерзкой пародией на все известные земные формы жизни разом. И оно уверенно двигалось вперёд, набирая скорость. Максимилиана замерла, уставившись в раззявленную пасть чудовища. Ужас парализовал её. Бежать было некуда.
[indent] Поразительно, как мозг всегда сопротивляется тому, что ему не нравится или угрожает. Как волшебная доска в детстве. Не нравится рисунок – положи доску плашмя, и он исчезнет.
[indent] Визг Дайаны прямо над её ухом заставил Максимилиану выйти из ступора. Она помотала головой и обернулась к девушке, а заодно и ко всем, кто ещё оставались в смотровой. Времени на рассуждения не осталось. Действовать необходимо было быстро.
[indent]  – Все на выход! – рявкнула фон Цвишен, выхватывая дробовик. Она не знала, сможет ли картечь навредить воплощённому ночному кошмару, но сдаваться без боя не собиралась. – Диди, беги! Беги со всех ног! Я прикрою! – немка быстро посмотрела по сторонам и сорвала со стенда огнетушитель, после чего выскочила в коридор. Её трясло от ужаса, но ей всё ещё хватало сил, чтобы не бросить всё и, сломя голову, устремиться прочь, сверкая пятками. В конце концов, если Дайана говорила правду, а в этом Максимилиана не сомневалась, что-то уже один раз отпугнуло это существо. Скорее всего, всё дело было в сверхъестественных способностях одной из девушек, и это ставило под сомнение шансы фон Цвишен даже задержать чудовище, но сдаваться без боя она не сомневалась.
[indent] Философам известна концепция бессмертного, вечно обновляющегося, тысячеликого героя-победителя, но порой многие из них задавались вопросом: если существует такой вечный герой, то, наверное, для равновесия должен существовать и вечный трус. Скажем, герой с тысячей сверкающих пяток.
[indent] Обрамлённые нетронутыми тушью густыми ресницами зелёные глаза Максимилианы скользнули по наклеенной на огнетушителе инструкции, и на её нетронутых помадой губах промелькнула робкая улыбка. Углекислый газ в красном баллоне обещал быть ледяным, что давало слабую надежду если не отпугнуть, то хотя бы заставить кошмарную тварь ненадолго остановиться, ощутив резкий перепад температуры. А воплощённый ужас приближался. Максимилиана перехватила огнетушитель за шланг распылителя, отводя руку назад. Тварь надвигалась.
[indent]  – Ты не сможешь пройти! – отчётливо произнесла немка, не столько надеясь и в самом деле достучаться до чудовища, сколько придавая уверенности самой себе. – Я – самая крутая засранка в Таллахасси! Ты не сможешь пройти! Иррациональный страх не поможет тебе! Возвращайся в пустоту! Ты не сможешь пройти!
[indent] Кошмарная тварь не ответила. Она окончательно обрела оформленную телесность, встав на массивные лапы и оскалив чудовищную пасть на гротескной голове. Тварь выпрямила асимметричные суставы, увеличиваясь в росте, вырастая до самого потолка. Фон Цвишен казалась маленькой и очень одинокой, как высохшее дерево перед приближающейся бурей.
[indent]  – Ты не пройдёшь! – сказала она и швырнула в тварь огнетушитель. Кошмарная морда вытянулась вперёд, инстинктивно хватая красный баллон. В следующий миг по коридору разнёсся сухой треск ружейного выстрела, за которым последовал грохот взрыва, и кошмарное существо скрылось в белых клубах вырвавшейся на свободу концентрированной углекислоты, не давая разглядеть, навредила ли ему хоть немного безумная попытка фон Цвишен. Немка затравленно посмотрела по сторонам и заметила ещё один пожарный стенд совсем близко. – Бегите, глупцы! – бросила она через плечо подругам по несчастью и сорвала со стены новый огнетушитель. Мощный удар, и защитная пломба с глухим стуком упала на пол. Фон Цвишен вскинула импровизированное оружие и, наплевав на риск не на шутку обморозить руку, принялась распылять углекислый газ в сторону всё ещё скрытого в белых клубах, словно в тумане, чудовища, быстро пятясь.
[indent] У Максимилианы фон Цвишен вся её недолгая жизнь с тех самых пор, как она вернулась в Таллахасси, мелькала перед глазами так часто, что в самых скучных местах она уже начинала засыпать.

Отредактировано Max von Zwischen (2024-10-12 09:26:04)

Подпись автора

Впечатлительность — удел ничтожеств.